В последние годы все настойчивее заявляет о себе валеология – представляющая себя как отрасль знания о принципах и технологиях восстановления, сохранения и укрепления здоровья. Однако абсолютного здоровых организмов в Природе не существует, тогда как состояние болезней для живых систем естественно. Это проявляется наличием в каждом организме врождённых программ болезней и развитием их сообразно групповым особенностям, которые я называю биопатотипами.
Здоровье – это идеальный виртуальный образ категории, представляющей собой особое качество жизни, реально в Природе не существующее. Однако нужно называть вещи своими именами и не обещать людям того, чего в Природе нет.
О здоровье предпочтительнее говорить в контексте определения конкретных болезней с указанием форм и стадий развития их. Нравственная и моральная, отсюда и эмоциональная, оценки категорий здоровья и болезни совпадают. Здоровье представляется как абсолютная ценность, тогда как болезнь испокон веку – как безусловное зло. Ресурсы свои человек и общество стремятся направить, во-первых, на пресловутую борьбу с болезнями, во-вторых, на управление здоровьем, т.е. на сохранение и укрепление того, чего в Природе не существует. Здесь явное противоречие. Если полагать, что здоровье – добро, в таком случае оно не нуждается в управлении, поскольку управлять следует тем, кого или что человек определил как зло, т.е. болезнями. Наконец, поскольку любая болезнь – это явление Природы, бороться с ним глупо. Как же быть? Пока родитель медицины – биология не понимает того, что медицина давно была беременна системной альтернативой болезням и уже родила. И сегодня мы имеем возможность не только определить базовый механизм любой болезни, но и постичь ее программу, чтобы на программном уровне управлять ею. Медицина должна, наконец, перейти к управлению именно программами конкретных процессов – болезней, а не здоровьем – некоей условной категорией, которой в Природе не существует. Таким образом, охранять нужно не здоровье, а организм от возможности запуска и развития в нем программ болезней. Теперь понятно, что для управления этой институциональной системой необходимо не министерство здравоохранения (абсурдное словосочетание), а министерство медицины. Оно будет соответствовать реальному предмету управления примерно так же, как для министерства образования предмет управления – это не безграмотность (она, хотя и есть, но в беспредметной ипостаси), а именно знание, образованию которого у учащихся оно и должно способствовать своими управленческими решениями. Понятно, что управленческий аппарат министерства медицины должен понимать системное содержание предмета своего управления.
Здоровье – это идеальный виртуальный образ категории, представляющей собой особое качество жизни, реально в Природе не существующее. Однако нужно называть вещи своими именами и не обещать людям того, чего в Природе нет.
О здоровье предпочтительнее говорить в контексте определения конкретных болезней с указанием форм и стадий развития их. Нравственная и моральная, отсюда и эмоциональная, оценки категорий здоровья и болезни совпадают. Здоровье представляется как абсолютная ценность, тогда как болезнь испокон веку – как безусловное зло. Ресурсы свои человек и общество стремятся направить, во-первых, на пресловутую борьбу с болезнями, во-вторых, на управление здоровьем, т.е. на сохранение и укрепление того, чего в Природе не существует. Здесь явное противоречие. Если полагать, что здоровье – добро, в таком случае оно не нуждается в управлении, поскольку управлять следует тем, кого или что человек определил как зло, т.е. болезнями. Наконец, поскольку любая болезнь – это явление Природы, бороться с ним глупо. Как же быть? Пока родитель медицины – биология не понимает того, что медицина давно была беременна системной альтернативой болезням и уже родила. И сегодня мы имеем возможность не только определить базовый механизм любой болезни, но и постичь ее программу, чтобы на программном уровне управлять ею. Медицина должна, наконец, перейти к управлению именно программами конкретных процессов – болезней, а не здоровьем – некоей условной категорией, которой в Природе не существует. Таким образом, охранять нужно не здоровье, а организм от возможности запуска и развития в нем программ болезней. Теперь понятно, что для управления этой институциональной системой необходимо не министерство здравоохранения (абсурдное словосочетание), а министерство медицины. Оно будет соответствовать реальному предмету управления примерно так же, как для министерства образования предмет управления – это не безграмотность (она, хотя и есть, но в беспредметной ипостаси), а именно знание, образованию которого у учащихся оно и должно способствовать своими управленческими решениями. Понятно, что управленческий аппарат министерства медицины должен понимать системное содержание предмета своего управления.