1981 год. Триполи, Ливия. Как-то заходит ко мне ведущий хирург госпиталя, в котором я работал. – У нас в госпиталь, говорит, поступила местная девушка 15-ти лет. Проблема в том, что её кисти сведены тонической судорогой в кулак, да и рот она не открывает, поскольку челюсти крепко сжаты. С питанием проблем нет, жидкую пищу она принимать может, но кисти. Ее ногти буквально вросли в кожу ладоней, и мы хотим избавить ее от этой беды. Спрашиваю, - а что здесь от меня требуется? Ответ ошеломил. – Мы, говорит, ей пересечём сухожилия сгибателей пальцев, обработаем раны ладоней, а вы сделайте ей трахеотомию, чтобы обеспечить наркоз, так как рот больной плотно сжат и трубку не пропустит. Надо, так надо. Пошли. К нам присоединились невропатолог и терапевт. Симпатичная худенькая девушка, из под сжатых кулачков сочится сукровица с гноем. Тут же представил себе жуткую перспективу для неё после планируемого лечения. Пальцы сгибаться не будут, на запястьях рубцы после пересечения сухожилий, на шее рубец после трахеотомии. Плохая перспектива для кого угодно, тем более – для девушки. После осмотра стало ясно, что мы имеем дело с психогенным расстройством. Поскольку в его проявлении просматривался демонстративный компонент, я предположил наличие истерического синдрома. Убедил высокий консилиум в необходимости хлоратгидратной клизмы, которую немедленно и сделали. Как только больная уснула, я расправил ее пальцы, а дальше осталось лишь спокойно обработать раны ладоней. Это уже оставил местным хирургам. Уходя, посоветовал перевести больную в психосоматическое отделение центрального госпиталя, поскольку такой службы у нас не было. Очередной раз убедился, что лучшим решением для хирурга всегда будет нахождение возможности решения вроде бы хирургической проблемы с минимальным привлечением её ресурсов, а еще лучше – постараться обойтись вообще без хирургического вмешательства. Однако такая возможность бывает редко, но всё же бывает. Там же был и такой случай. На этот раз педиатр попросила меня посмотреть то ли 3-х, то ли 4-х месячного ребёнка, который отказывался брать грудь и с трудом дышал через нос. Перед осмотром доктор мне говорит, что вообще-то перспектив у ребенка нет, он все равно в ближайшие 2-3 дня умрёт, и мать об этом предупредили. Да и она, понимая тяжесть состояния своего дитя, вроде бы смирилась с таким исходом. Заходим в палату. Мать с трагическим усталым лицом сидит на кровати, на руках ребенок. Губы, полость рта ребёнка сухие, в сукровице, в углах рта трещины, в носовых ходах также сукровица, корки. Ребёнок вялый, видно, что он испытывает боль при открывании рта. Посмотрев историю болезни, стало понятно, что ребёнок поступил в госпиталь с небольшой простудой, получал до сегодняшнего дня без достаточных оснований мощные антибиотики в больших дозах. Собственно от такого лечения он и погибает теперь. Отменил к вящему изумлению педиатра все назначения. Ей и матери объяснил, что не всё потеряно, перспективы у нас хорошие. Нужно лишь с помощью молозива обрабатывать слизистую оболочку полостей носа и рта. Тут же показал, как это нужно делать, после чего носовое дыхание восстановилось. Именно из-за отсутствия свободного дыхания через нос ребенок и не мог принимать грудь. Через неделю счастливая мать со здоровым ребёнком благополучно покинула наш госпиталь. Таких случаев было немало, поэтому авторитет советского доктора был весьма высок. Как пример, многие больные, получив назначения от других врачей, набрав в аптеке лекарства, а они в то время для граждан были бесплатные, приносили целые сумки ко мне в кабинет для консультации и отбора необходимого. Я не замечал, чтобы врачи за это были на меня в обиде. Поскольку обычно больным оставлялось для приема не больше трети принесенных препаратов, излишки оставались у меня. Обратно аптеки лекарства не принимают, поэтому мне доставляло большое удовольствие отдавать их сотрудникам наших учреждений. Все были довольны.
|