Наука и бюрократия, энтропия и прогресс.

Очевидная стагнация отечественной науки в течение длительного времени требует объяснений. Действительно, безудержный рост числа различного рода научно-исследовательских институтов почему-то количественно и качественно совпадал с подобной тенденцией в бюрократическом корпусе. При этом, чем многочисленнее становились те и другие, тем ниже падало качество их деятельности. На этом фоне отчетливо просматривается и то, что в сфере науки, как и в сфере бюрократии, практически исчезли аттрактивные элементы, продуктивная организующая деятельность которых обеспечивала уменьшение энтропии системы. Это и есть одно из объяснений нынешней ситуации. Как в науку, так и в бюрократический корпус в начале XX в шли личности с очевидными ресурсными возможностями. Именно они становились точками роста научных организаций и административных структур. И те и другие работали на опережение. Создалась классическая ситуация обеспечения оптимальных условий адаптации для системы. Именно она формировала запрос на такое развитие. Менялась система, менялись приоритеты, постепенно уходили в иной мир те личности, задел которых в разных сферах был настолько продуктивен, что обеспечивает даже сейчас некое подобие развития. Система науки и бюрократии сегодня существуют в себе и для себя, но, отнюдь не для общества, ресурсы которого они интенсивно осваивают. Такая система легко управляема, а имитация деятельности достигается увеличением собственной энтропии. Действительно, чем, как не шумом для системы является гигантское число пустых компиляций в науке и бестолковых экзерсисов в бюрократии. Это и есть та энтропия, которая в итоге приведет систему к гибели. Привет нам от Э. Шрёдингера. Показателен в этом отношении один из важнейших критериев оценки продуктивности в науке, коим является число публикаций. Понятно, что любой руководитель научного учреждения, вписывающий сам себя или которого вписывают подобострастные подчиненные в соавторы, будет иметь и триста и пятьсот и более публикаций. На этом фоне как-то теряются личности действительно выдающихся деятелей науки. Так, Джозайя-Уиллард Гиббс, один из отцов химической термодинамики, был избран в Национальную академию наук США, имея всего три опубликованных научных статьи. Да и к концу его жизни их будет не больше десятка. Грегор Мендель – отец генетики, Юлиус Майер – один из родителей термодинамики так же не отличались публикационной плодовитостью, при этом своими буквально единичными публикациями они энтропию системы резко уменьшали. Сегодня не менее активно, чем в науке множат свою продукцию и бюрократы, плодящие регламентирующие все сферы жизни циркуляры, часто противоречащие не только здравому смыслу, но и друг другу. Итак, ситуация понятная. Что же делать? Во-первых, необходима полная реорганизация руководства сферы управления наукой и образованием. Руководители этой сферы должны иметь конкретные достижения в организационной сфере. Критерии оценки должны включать такие показатели: что сделано именно этой личностью, какой ценой, как функционирует. Научные структуры должны формироваться только вокруг точек роста, коими могут быть исследователи с оформленными моделями предполагаемых результатов. Конечно, здесь будут и ошибки, но этого бояться не следует. При закате прежней системы организации науки число работ, открывающих новые возможности в науке и технологиях не превышало 0,1% от ежегодно публикуемых (Ю.Т. Шарабчиев, 1985). При новой системе эффективность науки поднимется в разы. Критерием выбора личности для формирования вокруг неё необходимой для исследований инфраструктуры должен быть не вердикт экспертов, что, как показала жизнь абсурдно, не количество публикаций и различных статусных регалий, а конкретные результаты предшествующей деятельности, возможно и в сопредельных научных областях. Этими результатами должны быть принципиально новые теории, непротиворечивые концепции, открытия и новые научные проблемы. Сами научные структуры должны, наконец, перестать быть лишь памятниками былых успехов, активно осваивающими бюджет. Это должны быть динамичные структуры со статусом программ. Закончили одну программу, если наметились новые прорывные направления, двигаемся дальше. Если таковой нет, структура либо форматируется под нового лидера с новыми идеями, либо распадается на части, которые могут быть востребованы другими программами. Любопытно, моделью такого рода конструкции является гриб-слизевик Dictyostelium discoideum. Этот слизевик в зависимости от условий внешней среды может представлять собой либо распределенную систему в виде отдельных амёбоподобных клеток, либо собираться в единый организм. Чем не модель современного состояния науки и системы управления?