Все процессы в Природе стремятся к экономной трате энергии. Эдакий универсальный обломовский синдром. Особенно причудливые формы такой экономии являет нам живое. Похоже, понятие «здоровая пища» ему неведомо. В самом деле, за кем погонится хищник? Конечно, за той жертвой, которая ему достанется с меньшим напряжением. А это всегда или больное или травмированное животное. То же и для растений. Кто в первую очередь попадает на обеденный стол всякого рода паразитов? Тоже больное или травмированное растение. Более того, многие животные не прочь отложить трапезу до того времени, как их жертва начнет своим видом и запахом сигнализировать о своей готовности доставить кушателю специфическое удовольствие. Да и среди людей немало любителей пищи со специфическим душком. Это и селедочка с душком, порой до рези в носу, это и яйца «Императорские» (обычно утиные) «сунхуадань», которые в чести у китайцев, а у европейцев известны как «тухлые». Сами европейцы тоже не прочь побаловаться душком. Одни названия деликатесных сыров чего стоят. Stinking Bishop («Зловонный епископ» – чемпион в этой категории в Великобритании), Vieux Boulogne (этот «Старик» чемпион в этой категории во Франции) и т. д. Универсальность этих пристрастий, полагаю, определяется эволюционным прошлым. В самом деле, добытую жертву либо нужно сразу съесть, либо смириться с тем, что через какое-то время она уже активно о себе напомнит, что поможет и отыскать её. Итак, с убитой жертвой определились. А пока она живая, готовность её стать пищей выразит ее поведение, которое всегда отличается от поведения физически здорового животного. Многие хищники отрабатывают навыки охоты в детстве на пойманных их родителями жертвах. Они в процессе мучительных для жертвы игр с ней замечают особенности её поведения, которые в дальнейшем помогут выделять больное или ослабленное животное из общей массы. Животные очень наблюдательны, что замечательно выразил одной фразой Р. Киплинг. Помните слова шакала, «Акела промахнулся», это был сигнал. Итак, больное животное выдает его поведение. Кроме того, меняется состав выделяемых им феромонов, этих сигнальных белков, меняется температура тела. Кстати, с температурой не всё ясно, зачем этот феномен? Следует ли человеку при лихорадке пытаться снизить ее? Определенно на этот вопрос наука не отвечает. Попробуем разобраться. Итак, наша точка зрения. У Природы нет фаворитов, для нее одинаковы все. Выживание одного всегда происходит за счет другого. При этом действует принцип целесообразности и экономии. Целесообразность проявляется в том, что в дикой Природе больное животное не может быть хорошим продолжателем рода, «выбраковку» больных осуществляют хищники. Природа создает специфический механизм индикации больного, изменяя его привычное поведение и повышая температуру тела. Механизм этот необычайно древний; рецепторы, чувствительные к ничтожным тепловым потокам, имеются даже у пойкилотермных (т.е. у животных, чья температура тела определяется температурой окружающей среды) беспозвоночных. Повышение температуры тела больного животного воспринимается специальными клетками – терморецепторами хищника. У животных имеются даже термолокаторы, как, например, у некоторых змей. При этом обеспечивается и санитарная функция – сохранение здорового наследственного потенциала вида, к которому относится больное животное, а хищник экономит необходимую для своих санитарных функций энергию. А раз так, то и снижать повышенную температуру не следует, если, конечно, она не чрезмерно повышена. Теперь понятно, что общего между вонючим сыром и экономикой жизни?
|