Бескрайне Саргассово море смыслов, в котором барахтается бóльшая часть исследовательской братии. В случайных узорах взбитой при этом пены она находит темы для своих работ. Методики берут из того же источника. Среди выбранных тем бывают и серьёзные, но то, как с ними работают, дают сюжеты для порой забавных, порой жутких историй.
Вспоминаю описание довольно известного экспериментального воспроизведения миокардита и артрита у собак. Прошу внимательно вчитаться в то, о чем пойдет речь. В качестве патологического фактора использовали b-гемолитический стрептококк группы А, выделенный у человека больного ревматизмом или скарлатиной. Для того чтобы в организме подопытной собаки создались наиболее благоприятные для развития болезни условия, в течение нескольких недель животному внутривенно вводили стрептококк (следует отметить варварский характер подобных опытов); при этом, учитывая роль и неврогенного фактора в развитии ревматизма, для более быстрого и более тяжёлого развития болезни (!) одновременно длительно раздражали нервные рецепторы некоторых областей организма, например глотки, вводя под слизистую оболочку раствор формалина. Для человека даже со средней фантазией этот «научный» эксперимент ничем не отличается от эксперимента с тараканом, который, после того как ему оторвали конечности, не смог убежать при громком звуке от удара экспериментатора по поверхности стола, по которому до отрывания ног таракан пытался убежать. Этим «экспериментом» «доказывалось» наличие органа слуха на конечностях этого реликтового насекомого. Таким образом, важнейшим критерием корректности модели всегда должен быть еще и критерий нравственный. Приятно вспомнить, что среди разработанных мною хирургических методик нет ни одной, в которой использовались бы подопытные животные. Сама хирургическая практика давала бесконечные возможности для отработки щадящих органосохраняющих операций с хорошими отдалёнными результатами.
А вот другая сторона проблемы. Она и трагична и забавна одновременно.
В США около 500 тыс. человек ежегодно умирают скоропостижно (в России показатели сопоставимые), при этом видимые причины такой смерти до сих пор не найдены, хотя есть подозрение на внезапную остановку сердца, наступающую опять-таки по неизвестным причинам.
Стремление любыми способами понять, как и когда наступает тот момент, за которым человека ждет лишь вечность, побуждает некоторых исследователей проводить, как бы полегче выразиться, весьма оригинальные “научные исследования”. Некоторое время тому назад в терапевтическом отделении одной из старейших и крупнейших московских клиник проводилось диссертационное исследование динамики состояния отдельных органов и систем организма непосредственно перед смертью. С этой целью врач – исследователь, имеющий весьма солидного по регалиям научного руководителя, регулярно обходил в палатах отделения тех больных, которые, по представлениям их лечащих врачей, шансов на дальнейшую жизнь уже не имели. Он приходил в отделение, брал историю болезни очередного потенциального покойника и прямиком шел к нему. Больные, свободного времени у которых в терапевтическом отделении всегда предостаточно, обратили внимание на некоего доктора, после беседы с которым, больной в скором времени умирал. Его прихода всегда ждали, ждали с ужасом; а вдруг пойдет ко мне? В одной из палат находился древний дед, из категории больничных долгожителей с пышным букетом таких же старых, как и он сам, разнообразных хворей. В течение многих дней он не поднимался с постели, и состояние его как бы замерло на одном уровне. И вот однажды наш врач – “исследователь”, по какому-то недоразумению (дед умирать не собирался, он как Вольтер, только казался готовым умереть) прямиком направился к его больничной койке. И дед, не встававший со своей койки уже не одну неделю, с душераздирающим воплем - “За мной пришел”, вскочил и бросился вон из палаты. Пробежав несколько метров по коридору, он упал и довольно прилично разбился, но умирать так и не стал. После такого переполоха тему исследования закрыли и больше в клинике этого врача не видели. В самом деле, а нужно ли знать, сколько именно каждому конкретному человеку отпущено жизни?
Вспоминаю описание довольно известного экспериментального воспроизведения миокардита и артрита у собак. Прошу внимательно вчитаться в то, о чем пойдет речь. В качестве патологического фактора использовали b-гемолитический стрептококк группы А, выделенный у человека больного ревматизмом или скарлатиной. Для того чтобы в организме подопытной собаки создались наиболее благоприятные для развития болезни условия, в течение нескольких недель животному внутривенно вводили стрептококк (следует отметить варварский характер подобных опытов); при этом, учитывая роль и неврогенного фактора в развитии ревматизма, для более быстрого и более тяжёлого развития болезни (!) одновременно длительно раздражали нервные рецепторы некоторых областей организма, например глотки, вводя под слизистую оболочку раствор формалина. Для человека даже со средней фантазией этот «научный» эксперимент ничем не отличается от эксперимента с тараканом, который, после того как ему оторвали конечности, не смог убежать при громком звуке от удара экспериментатора по поверхности стола, по которому до отрывания ног таракан пытался убежать. Этим «экспериментом» «доказывалось» наличие органа слуха на конечностях этого реликтового насекомого. Таким образом, важнейшим критерием корректности модели всегда должен быть еще и критерий нравственный. Приятно вспомнить, что среди разработанных мною хирургических методик нет ни одной, в которой использовались бы подопытные животные. Сама хирургическая практика давала бесконечные возможности для отработки щадящих органосохраняющих операций с хорошими отдалёнными результатами.
А вот другая сторона проблемы. Она и трагична и забавна одновременно.
В США около 500 тыс. человек ежегодно умирают скоропостижно (в России показатели сопоставимые), при этом видимые причины такой смерти до сих пор не найдены, хотя есть подозрение на внезапную остановку сердца, наступающую опять-таки по неизвестным причинам.
Стремление любыми способами понять, как и когда наступает тот момент, за которым человека ждет лишь вечность, побуждает некоторых исследователей проводить, как бы полегче выразиться, весьма оригинальные “научные исследования”. Некоторое время тому назад в терапевтическом отделении одной из старейших и крупнейших московских клиник проводилось диссертационное исследование динамики состояния отдельных органов и систем организма непосредственно перед смертью. С этой целью врач – исследователь, имеющий весьма солидного по регалиям научного руководителя, регулярно обходил в палатах отделения тех больных, которые, по представлениям их лечащих врачей, шансов на дальнейшую жизнь уже не имели. Он приходил в отделение, брал историю болезни очередного потенциального покойника и прямиком шел к нему. Больные, свободного времени у которых в терапевтическом отделении всегда предостаточно, обратили внимание на некоего доктора, после беседы с которым, больной в скором времени умирал. Его прихода всегда ждали, ждали с ужасом; а вдруг пойдет ко мне? В одной из палат находился древний дед, из категории больничных долгожителей с пышным букетом таких же старых, как и он сам, разнообразных хворей. В течение многих дней он не поднимался с постели, и состояние его как бы замерло на одном уровне. И вот однажды наш врач – “исследователь”, по какому-то недоразумению (дед умирать не собирался, он как Вольтер, только казался готовым умереть) прямиком направился к его больничной койке. И дед, не встававший со своей койки уже не одну неделю, с душераздирающим воплем - “За мной пришел”, вскочил и бросился вон из палаты. Пробежав несколько метров по коридору, он упал и довольно прилично разбился, но умирать так и не стал. После такого переполоха тему исследования закрыли и больше в клинике этого врача не видели. В самом деле, а нужно ли знать, сколько именно каждому конкретному человеку отпущено жизни?