Фантазия важнее знания. (А. Эйнштейн)
Минут за десять до назначенного времени я стоял перед главным входом в институт. На вывеске значилось, что это научно-исследовательский институт волновой динамики Российской Академии наук. Вышла Надежда.
– Что же вы не заходите? Так и будете стоять? Идемте, пропуск на вас заказан, приготовьте паспорт.
Не входил я в это здание по причине какой-то трепетной тревожности, которая всегда возникала у меня перед ответственным делом, будь то серьезная хирургическая операция, важная встреча или выступление перед аудиторией. Однако как только я приступал к делу, это состояние сменялось на уверенную отрешенность, когда все проходило как бы в автоматическом режиме.
Получив пропуск, поднялись на третий этаж. Перед приемной директора со словами: – теперь я вам не нужна, желаю удачи, Надежда меня оставила. Захожу. Вежливая лет сорока секретарша спрашивает: – Вы к Алексею Дмитриевичу?
– Да.
– А вы доктор Овер?
– Да.
– Прошу, заходите. Алексей Дмитриевич ждет вас.
Она открыла дверь в кабинет. Подтянутый, быстрый в движениях и мыслях известный физик, в клубах сигаретного дыма, заполнявшего его огромный кабинет, встретил меня так, как будто бы ждал этой встречи долгие годы. Оказывается, его тоже занимали проблемы управляемого времени и управления временем, решение которых должно обеспечить доступ к технологиям, применение которых способно вывести цивилизацию на новый уровень.
– Иралий, здравствуйте, садитесь, пожалуйста. Как я понимаю, в ваши планы входит разработка технологий управления главным ресурсом бытия – временем. Так?
– Так, Алексей Дмитриевич.
– А что вас больше занимает в проблеме, ориентация на будущее, или на настоящее?
– Пожалуй, будущее предпочтительнее. Правда, при условии необходимого внимания и к настоящему.
– Я тоже так считаю. Ведь в прошлом мы имеем только его собственный потенциал. В настоящем уже кроме него самого, участвует и прошлое. А будущее соединяет в себе помимо собственных ресурсов, потенциал и настоящего и прошлого. Системный эффект. К сожалению, многие из тех, от которых зависят судьбы миллионов, этого не понимают. Думаю, что с вашей помощью мы сможем изменить стратегический вектор.
– Алексей Дмитриевич, я не претендую на такие масштабы. Хотя, кто знает?
– Вот и славно. А на счет масштабов, я уверен, они вам по силам.
Кто мог тогда знать, что наши разработки будут способны спасти Землю от столкновения с крупным астероидом, предотвратят международный ядерный конфликт, дадут в руки врачей самый эффективный инструмент управления любыми болезнями. Впереди обозначилась возможность коренного изменения политической и экономической картины мира. Да что там мира, если станут реальностью рабочие контакты не только с прошлым и с будущим, но и с представителями других звездных систем. Мир без самой возможности вооруженных конфликтов и преступлений, мир без голода и болезней и все это как следствие использования технологий управления временем. А пока предстояло начать нашу захватывающую дух программу.
В течение получаса были решены все организационные вопросы. Бросалась в глаза ярко выраженная особенность его речи. Образная, обращающаяся к интеллекту своему и собеседника. При этом проявлялся ярко выраженный системный эффект, когда оба мозга работают в этот момент не раздельно, а как один мощный интеллект. Это, конечно, было приятно собеседнику и всегда продуктивно для дела. Обращала на себя внимание еще одна редчайшая особенность этого человека. Он так конструировал фразы, что для собеседника восприятие сути услышанного не нуждалось в контексте. Их содержательный потенциал имел настолько высокий уровень определенности, что полностью выполнял его функцию. Сами фразы имели в себе вполне оформленный контекст. Вот, подумал я, образец руководителя, которого так не хватает нашим медикам. Да и не только им.
Согласовали программу ближайших исследований, и уже через пару недель я собрал неплохую, как представлялось, команду из профессионалов физиков, математиков, системщиков, программистов, биологов и врачей. Не без сожаления с обеих сторон прощался я с коллегами и с прежней работой. Огорчены были и пациенты. К слову сказать, те онкологические и функциональные результаты, которые удалось достичь, так и не были улучшены в последующие годы. Стало быть, для меня это был уже потолок. А застрять на потолке ох как неуютно.
Пожалуй, самой интересной частью новой работы были еженедельные семинары. Обычно намечали конкретный вопрос, связанный напрямую с тематикой программы исследований, но по ходу обсуждения могли уходить в далекие от него области. Такой серфинг по проблемам руководство поощряло. Так было и в тот запомнившийся во всех деталях день, когда на ежегодной итоговой конференции нашей научно-исследовательской лаборатории Вероятностной Антиципации Неизвестных Явлений были представлены первые материалы по лечебному использованию установки, способной пока еще только в ограниченном пространстве менять течение времени. Невероятный, буквально на пустом месте прорыв в разработке этой технологии поначалу озадачил, но я отнес его к своим чрезвычайным способностям. Однако в дальнейшем выяснилось, что я ошибался, поскольку был не генератором, а всего лишь транслятором чужих мыслей и технологий.
Наша установка представляла собой первый в мире аппарат управляемого времени или, как мы его называли – АУВ. Как руководитель программы я должен был сделать о нем обстоятельное сообщение. Хотя к тому периоду многие режимные ограничения были сняты, среди гостей нашей конференции, в которой преобладали физики, математики и системщики, были только сотрудники института с высоким уровнем допуска к секретным материалам. Тема и стратегические перспективы того требовали.
Среди присутствующих мое внимание привлек вроде бы неприметный человек, сидевший у стены в самом конце зала. Его странного оттенка темно-синий костюм чем-то напоминал рабочий комбинезон, ноги были слегка поджаты под стул. Были видны носки обуви, похожей на кроссовки. Он сыграл довольно серьезную, пожалуй, даже определяющую роль в событиях, последовавших за нашей конференцией. Я обозначил предполагаемую тему, после чего директор института поздравил разработчиков с первыми успехами и пожелал развивать их. После этого, верный своему стилю четких формулировок он сказал:
– В нашем институте, как и в ряде других научных коллективов, в последнее время наблюдается резкое усиление активности деятельности уфологической секции. Однако рискну предположить, что кроме очередных аппаратных фиксаций неких объектов или эффектов, которые традиционно относят к НЛО, им хвастать нечем. Тем отраднее отметить конкретные результаты работы нашего молодого коллектива по созданию и практическому использованию АУВа. Молодцы, так держать!
Продолжение следует.
Минут за десять до назначенного времени я стоял перед главным входом в институт. На вывеске значилось, что это научно-исследовательский институт волновой динамики Российской Академии наук. Вышла Надежда.
– Что же вы не заходите? Так и будете стоять? Идемте, пропуск на вас заказан, приготовьте паспорт.
Не входил я в это здание по причине какой-то трепетной тревожности, которая всегда возникала у меня перед ответственным делом, будь то серьезная хирургическая операция, важная встреча или выступление перед аудиторией. Однако как только я приступал к делу, это состояние сменялось на уверенную отрешенность, когда все проходило как бы в автоматическом режиме.
Получив пропуск, поднялись на третий этаж. Перед приемной директора со словами: – теперь я вам не нужна, желаю удачи, Надежда меня оставила. Захожу. Вежливая лет сорока секретарша спрашивает: – Вы к Алексею Дмитриевичу?
– Да.
– А вы доктор Овер?
– Да.
– Прошу, заходите. Алексей Дмитриевич ждет вас.
Она открыла дверь в кабинет. Подтянутый, быстрый в движениях и мыслях известный физик, в клубах сигаретного дыма, заполнявшего его огромный кабинет, встретил меня так, как будто бы ждал этой встречи долгие годы. Оказывается, его тоже занимали проблемы управляемого времени и управления временем, решение которых должно обеспечить доступ к технологиям, применение которых способно вывести цивилизацию на новый уровень.
– Иралий, здравствуйте, садитесь, пожалуйста. Как я понимаю, в ваши планы входит разработка технологий управления главным ресурсом бытия – временем. Так?
– Так, Алексей Дмитриевич.
– А что вас больше занимает в проблеме, ориентация на будущее, или на настоящее?
– Пожалуй, будущее предпочтительнее. Правда, при условии необходимого внимания и к настоящему.
– Я тоже так считаю. Ведь в прошлом мы имеем только его собственный потенциал. В настоящем уже кроме него самого, участвует и прошлое. А будущее соединяет в себе помимо собственных ресурсов, потенциал и настоящего и прошлого. Системный эффект. К сожалению, многие из тех, от которых зависят судьбы миллионов, этого не понимают. Думаю, что с вашей помощью мы сможем изменить стратегический вектор.
– Алексей Дмитриевич, я не претендую на такие масштабы. Хотя, кто знает?
– Вот и славно. А на счет масштабов, я уверен, они вам по силам.
Кто мог тогда знать, что наши разработки будут способны спасти Землю от столкновения с крупным астероидом, предотвратят международный ядерный конфликт, дадут в руки врачей самый эффективный инструмент управления любыми болезнями. Впереди обозначилась возможность коренного изменения политической и экономической картины мира. Да что там мира, если станут реальностью рабочие контакты не только с прошлым и с будущим, но и с представителями других звездных систем. Мир без самой возможности вооруженных конфликтов и преступлений, мир без голода и болезней и все это как следствие использования технологий управления временем. А пока предстояло начать нашу захватывающую дух программу.
В течение получаса были решены все организационные вопросы. Бросалась в глаза ярко выраженная особенность его речи. Образная, обращающаяся к интеллекту своему и собеседника. При этом проявлялся ярко выраженный системный эффект, когда оба мозга работают в этот момент не раздельно, а как один мощный интеллект. Это, конечно, было приятно собеседнику и всегда продуктивно для дела. Обращала на себя внимание еще одна редчайшая особенность этого человека. Он так конструировал фразы, что для собеседника восприятие сути услышанного не нуждалось в контексте. Их содержательный потенциал имел настолько высокий уровень определенности, что полностью выполнял его функцию. Сами фразы имели в себе вполне оформленный контекст. Вот, подумал я, образец руководителя, которого так не хватает нашим медикам. Да и не только им.
Согласовали программу ближайших исследований, и уже через пару недель я собрал неплохую, как представлялось, команду из профессионалов физиков, математиков, системщиков, программистов, биологов и врачей. Не без сожаления с обеих сторон прощался я с коллегами и с прежней работой. Огорчены были и пациенты. К слову сказать, те онкологические и функциональные результаты, которые удалось достичь, так и не были улучшены в последующие годы. Стало быть, для меня это был уже потолок. А застрять на потолке ох как неуютно.
Пожалуй, самой интересной частью новой работы были еженедельные семинары. Обычно намечали конкретный вопрос, связанный напрямую с тематикой программы исследований, но по ходу обсуждения могли уходить в далекие от него области. Такой серфинг по проблемам руководство поощряло. Так было и в тот запомнившийся во всех деталях день, когда на ежегодной итоговой конференции нашей научно-исследовательской лаборатории Вероятностной Антиципации Неизвестных Явлений были представлены первые материалы по лечебному использованию установки, способной пока еще только в ограниченном пространстве менять течение времени. Невероятный, буквально на пустом месте прорыв в разработке этой технологии поначалу озадачил, но я отнес его к своим чрезвычайным способностям. Однако в дальнейшем выяснилось, что я ошибался, поскольку был не генератором, а всего лишь транслятором чужих мыслей и технологий.
Наша установка представляла собой первый в мире аппарат управляемого времени или, как мы его называли – АУВ. Как руководитель программы я должен был сделать о нем обстоятельное сообщение. Хотя к тому периоду многие режимные ограничения были сняты, среди гостей нашей конференции, в которой преобладали физики, математики и системщики, были только сотрудники института с высоким уровнем допуска к секретным материалам. Тема и стратегические перспективы того требовали.
Среди присутствующих мое внимание привлек вроде бы неприметный человек, сидевший у стены в самом конце зала. Его странного оттенка темно-синий костюм чем-то напоминал рабочий комбинезон, ноги были слегка поджаты под стул. Были видны носки обуви, похожей на кроссовки. Он сыграл довольно серьезную, пожалуй, даже определяющую роль в событиях, последовавших за нашей конференцией. Я обозначил предполагаемую тему, после чего директор института поздравил разработчиков с первыми успехами и пожелал развивать их. После этого, верный своему стилю четких формулировок он сказал:
– В нашем институте, как и в ряде других научных коллективов, в последнее время наблюдается резкое усиление активности деятельности уфологической секции. Однако рискну предположить, что кроме очередных аппаратных фиксаций неких объектов или эффектов, которые традиционно относят к НЛО, им хвастать нечем. Тем отраднее отметить конкретные результаты работы нашего молодого коллектива по созданию и практическому использованию АУВа. Молодцы, так держать!
Продолжение следует.